Всё смешалось в доме Никифоровых. Замуж выдавали младшую дочурку Надьку. С утра уже выглаживалась бабушкина фата, крутились бигуди, ресницы наливались цветом. Рук на всё не хватало катастрофически: с начала карантина в квартире осталось трое жильцов – Надька да её пожилые родители.

Михаил Бубликов проснулся в семь утра, но не спешил вставать с кровати. На него давило бремя житейских обязанностей, а выполнять работу 14-летнему школьнику уже надоело. Он медленно потягивался под одеялом, пока его не прервал голос матери.

В катакомбах сидели двое заросших мужчин, в колтунах их волос копошились блохи и вели идеологические беседы о политическом устройстве своей цивилизации. Они не находили консенсуса – мужчины тоже были на взводе: их волновало, что делать с найденным артефактом Холодной войны и где найти ещё тормозуху, потому что водки отродясь не было.

В эту судьбоносную ночь раввину Рабиновичу не спалось. Он мучился от мигрени и головокружения, которые почти доводили до безумия. Обессилев в борьбе с недугом, он провалился в глубокий сон. Но и в этом состоянии ему было неспокойно: раввин что-то беспорядочно бормотал и трясся. В небе сверкнула молния. Рабинович с криком слетел с постели, облитый холодным потом.

«Сегодня в Кремле депутаты занимались делом наивысшей важности. На повестке – пакет поправок Конституции, выдвинутый Государственной Думой в ответ на международный договор о…» – хрипло вещал телевизор, пока Александр топил чайный пакетик внутри жестяной кружки с облупившимся натюрмортом.

Дэни сидел в пересадочном аэропорту где-то в Европе (потому что порядочный американец не будет разбираться в европейской культуре и отличать Стокгольм от Сараево), он пролетел уже несколько тысяч километров и не мог наконец дождаться своего рейса на Москву. Его Родина – Техас. По крайней мере, так ему говорили родители. Но может ли он их так называть? Музей Кеннеди для него никогда не был родным местом, хотя для этого можно подобрать и другие объяснения, оставив маму с папой в покое

Старинные часы с кукушкой пробили полдень. В дубовую дверь кабинета, обшитого алым бархатом, нерешительно постучали. Раздался недовольный скрип кожаного кресла. Приёмное время, конечно, и создано для того, чтобы терпеть посетителей, но какая же это мука.

Аборт: да или нет? Нужен ли вопрос? Нужно ли разрешение, легализация? Во время жарких (или жареных) споров на кухнях, на учёных советах кандидатов и докторов медицинских наук по гинекологии, акушерству и в других злачных и не очень местах к нам в руки попал шокирующий материал – дневник эмбриона Алёшеньки.